7 сентября 2011 года – самая черная дата в истории российского хоккея. Шесть лет назад под Ярославлем произошла авиакатастрофа, которая унесла жизни игроков, тренеров и персонала команды «Локомотив». Отец одного из лидеров той команды Ивана Ткаченко – Леонид Владимирович в эксклюзивном интервью «Советскому спорту» рассказал, чем он живет все это время со дня ужасной трагедии.
СЕРДЦЕ «ЛОКОМОТИВА», КОТОРОГО С НАМИ БОЛЬШЕ НЕТ
Иван Ткаченко – икона ярославского хоккея. Он был безумно любим болельщиками. И не только потому, что родной – местный воспитанник, который беззаветно предан клубу…
Он был исключительным человеком.
Добрым, честным, отзывчивым, позитивным.
Иван – сердце того «Локомотива», которого с нами больше нет.
Свою славу и любовь он заслужил не только поступками на льду, но и в жизни. Иван долгие годы тайно занимался благотворительностью, помогал тяжело больным детям, спасал их жизни.
Его отец – Леонид Владимирович все годы после смерти сына живет практически одной целью – построить школу имени Ивана Ткаченко. За это время ему пришлось пройти множество испытаний, финансировать его проект отказались более-менее все, но он не сдавался и в конце прошлого года был как никогда близок к своей цели.
«ШЕСТОЙ ГОД ИЩЕМ ТОГО, КТО МОГ БЫ ПОМОЧЬ…»
– В ноябре 2016 вы открыли школу имени Ивана Ткаченко. Поздравляю вас, вы очень долго к этому шли! Как развивается проект?
– К сожалению, в данный момент этот проект приостановлен. В городе появилась альтернативная школа такого же формата, правда о ней почти никто не слышал… Я и сам толком про нее ничего не знаю. По сути, они являются нашим конкурентом, но у них есть преимущество – им кто-то оплачивает лед. Поэтому от нас часть детей побежала туда. К тому же у нас забрали вечернее время на льду, который мы арендовали, поставили занятия на 12-13 часов, а у нас в школе все дети от 3 до 10 лет – кто в садиках, кто в школах, и они не могут в это время тренироваться.
– Инвестор для постройки собственного катка так и не нашелся?
– Нет, мы уже шестой год ищем того, кто нам мог бы помочь. Разговаривал с некоторыми хоккеистами, может быть, они в рамках благотворительности посодействуют. Своя материальная база нам очень нужна. После 16 сентября станет понятно, сможем ли мы рассчитывать на какую-то помощь в этом плане.
– Сколько стоит сейчас построить каток?
– Если брать самый упрощенный вариант, то 45-50 миллионом рублей – с учетом того, что нужно положить асфальт, построить парковку, облагородить территорию. А стоимость того капитального проекта, на который мы рассчитывали изначально – 186 миллионов.
– С земельным участком, который вам был выделен под строительство, что-нибудь сейчас происходит?
– А что с ним произойдет? «Болотина» эта как стояла, так и стоит с начала 2012 года. Платим за него деньги, а там ни кола, ни двора. Я же психолог по специальности, а не строитель, всех организационных моментов не знаю. Но если бы знал, что такая тягомотина будет, на те деньги, что у нас были, построил бы простенькую утепленную раздевалку, металло-каркасное здание, внутри которого лед, и уже бы давно работали. А так у нас есть срок до 6 июля. Если мы до этой даты ничего не построим, у нас просто заберут это поле. Старший сын мне сказал, что мы уже где-то 2,5 миллиона рублей заплатили за его аренду.
– Была информация, что «Локомотив» предлагал вам помощь в постройке комплекса…
– Клуб мне ничего конкретного не предлагал. Никаких разговоров на эту тему не было. По моей информации, «Локомотив» вообще не заинтересован в том, чтобы моя школа существовала.
– Почему?
– Наш бывший губернатор сказал, что некоторые люди в клубном руководстве против моей инициативы. Конкуренты никому не нужны. Видимо, «Локомотив» хочет всю поляну охватить самостоятельно. Зачем им частные школы под боком? Тем более, что я работаю по своей методике, она дает результаты и довольно эффективна. Можно сказать, это новейшая методика подготовки и, судя по моим наблюдениям, в мире ее пока нигде не применяют. Пока не додумались, но когда это произойдет, мы отстанет в хоккейном плане еще больше. Новых Овечкиных, Малкиных и Ковальчуков у нас уже нет.
– На чем основывается эта методика?
– Все тренируют мышцы, мы тоже это делаем, только потом еще тренируем голову. Развиваем у детишек скорость мысли и правильность принятия решений. Для этого я разработал целый комплекс упражнений.
«ВАНЯ НИКОГДА НЕ ОТКАЗЫВАЛ ЛЮДЯМ В ПОМОЩИ»
– В прошлом году начались съемки документального фильма про вашего сына под названием «Капитан Немо». Когда ждать премьеру?
– Съемки продолжаются, осталось отснять еще несколько сюжетов. Есть договоренность с Владиславом Третьяком, что 7 сентября, когда он приедет в Ярославль, мы запишем с ним интервью. Потом съемочная бригада поедет в Питер, чтобы сделать сюжеты с Павлом Дацюком, Ильей Ковальчуком, Егором Яковлевым и ребятами, с которыми Ваня играл на чемпионате мира в 2002 году – Максимом Соколовым и Александром Юдиным. Ах да, еще Сергей Мозякин 13-го приедет с «Магниткой» сюда, он тоже согласился поучаствовать.
– Я правильно понимаю, что фильм почти готов и будет построен на воспоминаниях друзей и коллег Вани?
– Да, сейчас большая часть фильма снята, идет монтаж, озвучка. Этим занимается Лена Михеева – она и продюсер, и режиссер. Там будут воспоминания многих ребят: Георгия Гелашвили, Ильи Горохова, Володи Антипова… В общем, почти всех, кто играл с Ваней, его друзей, мое интервью там тоже будет.
– Кому принадлежит идея сделать документальный фильм?
– Сначала мы начали делать что-то вроде небольшого сюжета про Ваню, а потом нам сказали: «А почему вы не хотите снять документальный фильм?». Ведь сейчас очень мало героев и людей, о которых интересно узнать молодежи. Так оно все закрутилось и пошло…
– Это правда, Иван – уникальный человек для нынешнего времени! Занимаясь благотворительностью, он фактически спас несколько детских жизней. Вы поддерживаете связь с их родителями?
– Мы общаемся только с одной семьей – Дианы Ибрагимовой из Воронежа. Она вместе с мамой даже приезжала в Ярославль. Остальные на нас не выходили, да и мы тоже точно не знаем, кому именно Ваня помогал. Кстати, Диана и ее мама тоже будут в фильме.
– У вас есть понимание, почему Иван никому не говорил, что занимается благотворительностью?
– На самом деле, Ваня давно начал этим заниматься. Он дружил с настоятелем церкви смоленской иконы Божьей матери – отцом Владимиром. Помогал и ему реставрировать храм и прихожанам, которые нуждались. Поэтому, когда мы узнали, что он перечислял деньги детям, не удивились. Ему не нужно было об этом говорить, все и так понимали, что Ваня способен на такие поступки. Это лишь маленькая часть, о которой стало известно. К нему многие люди за помощью обращались, и Ваня никогда не отказывал.
«ЭТО БЫЛА ОЧЕНЬ СПЛОЧЕННАЯ КОМАНДА»
– Ваш сын – образец искренности, честности и преданности. Перед своим последним сезоном он отказался от капитанской нашивки в «Локомотиве». Почему Иван принял такое решение?
– У нас был с ним разговор на эту тему. Он был слишком ответственным и очень много энергии тратил, чтобы подсказать одному партнеру, взбодрить другого, все игроки же в команде разные. Я видел, что это сказывается на его игре, мешает ему. Однажды я сказал: «Ваня, тебе нужно заканчивать с капитанством, потому что кто-то спокойно к таким вещам относится, а ты слишком близко к сердцу все принимаешь и не можешь отдаваться хоккею так, как раньше».
Да сам он, видимо, это чувствовал, а потом в команду пришел Карел Рахунек. Он ведь уже играл до этого в Ярославле, это было его второе возвращение. Я не знаю, как там все было, видимо Ваня сам подошел к тренеру и сказал все, как есть. Он всегда был откровенным и говорил все в глаза. Если ему мешала капитанская нашивка, значит, так и сказал. Но ассистентом он был всегда.
– Вы вообще часто с сыном беседовали на хоккейные темы?
– Нет, очень редко. В основном эти темы закрытыми были. Дела в команде вообще не обсуждались в кругу семьи. Мы говорили о хоккее в общем, но не об игре «Локомотива» и его лично.
– Перед трагедией в «Локомотиве» произошло много изменений – пришли новые игроки, тренеры… Иван что-нибудь рассказывал об атмосфере в команде?
– Он говорил, что команда очень сильная и сплоченная. Ребята подобрались такие, что никто ни за кого не прятался – все работали в полную силу. Я сам видел тот «Локомотив» в товарищеской игре против нижегородского «Торпедо», у команды был огромный потенциал. Такие ребята собрались! Очень жаль, что мы так и не увидели в настоящем деле эту команду. Это вообще, наверное, самый сильный состав за всю историю, сильнее даже, чем в золотые времена Владимира Вуйтека. И что мне особенно нравилось, там было семь местных игроков, воспитанников ярославской школы.
– Может быть, Иван рассказывал о новичках, которые пришли, новом тренерском штабе?
– Он толком не успел ничего рассказать. Когда идет подготовка к сезону, вообще ни на что времени не остается – по четыре тренировки в день: с утра земля-лед, вечером земля-лед, днем они спят. Вечером приходит домой – ложится спать. Утром встал, поел и уехал на тренировку. Потом они улетели на сборы в Швейцарию, вернулись и тут же отправились на Кубок латвийской железной дороги.
Потом матч в Ярославле отменили, изначально они должны были дома играть, но из-за экономического саммита первый игру чемпионата КХЛ перенесли в Минск. Единственное, что я помню, 6 сентября мы с ним очень долго по телефону разговаривали, никогда раньше такого не было. В тот день Ваня узнал, что у него будет сын, наконец-то, до этого ведь родились две девчушки. Он был радостный такой!
– С кем из той команды ваш сын дружил больше всего?
– Ой, я даже и не знаю. Мы об этом вообще не разговаривали. Знаю, что он очень хорошо дружил с чехом Яном Петереком, они вместе отдыхали семьями в отпуске, общались постоянно. В команде он вроде бы со всеми поддерживал хорошие отношения, а так, его самый закадычный друг был не из хоккея.
– Ян Петерек в своих интервью часто рассказывает про дружбу с Иваном. С вами он не общается?
– Нет, они ведь семьями дружили. То Ваня к Яну с детьми приходит, то Ян – к Ване. Они вместе и на рыбалку ездили, и город Ваня ему показывал, со всеми друзьями познакомил. Но при этом Ян недавно прислал нам видео для документального фильма – интервью с Владимиром Вуйтеком, и сам тоже отвечал на вопросы. Он самостоятельно организовал эти съемки, а потом прислал нам по интернету, молодец. Так что в фильме будут очень интересные интервью. Ян считает, что когда он играл с Ваней, это были лучшие его годы в хоккее.
«КТО ПОВЕРИТ В ОФИЦИАЛЬНУЮ ВЕРСИЮ?»
– В СМИ не раз говорили и писали о том, что «Локомотив» должен был вылетать в Минск 6 сентября, но потом вылет перенесли. Вы знаете, кто принял это решение?
– Мы задавали этот вопрос президенту «Локомотива» Юрию Яковлеву, когда судили Тимофеева (заместитель генерального директора компании «Як Сервис» по летной работе, которая обеспечивала полет – Прим. ред.). Он ответил, что тренер сам поменял дату вылета. Странно, конечно. Какой смысл менять? Но это дело темное, как говорится. Хорошо, что Тимофеева мы отбили в итоге.
– Во время суда он на все ваши вопросы ответил?
– Да, конечно, в ходе суда он общался с нами, у нас было к нему много вопросов. И не только к нему, но и к свидетелям, экспертам, летчикам и прочим специалистам, которые приезжали. Мы увидели, что Тимофеев – суперопытный товарищ, профессионал высокого уровня, поэтому у родителей жертв катастрофы к нему нет никаких претензий, мы считаем, что его вины там нет никакой.
– Официальной версии катастрофы никто из родственников не верит?
– Нет, конечно! Кто в нее поверит? Все водят машины, а нам начинают вешать лапшу на уши, что один пилот давил на тормоз, другой на газ. Вы же, когда трогаетесь на машине, так не делаете. А тут нам рассказывают истории для детей из детсада.
– Вы пытались самостоятельно найти объяснение случившемуся?
– Естественно, я размышлял на эту тему, но представить, как все было на самом деле, просто невозможно. Там было очень много странного. Те факты, которые нам предоставили, ничего не объясняют.
При этом сначала говорили, что видеокамер на полосе нет, а потом оказалось, что они есть. Попросили запись взлета, нам показали хвост самолета в тумане, темно, ничего не видно.
Когда ребята проходили проверку внутри здания аэропорта, они шли через рамку, на которой висела камера. Так на этой записи я Ваню-то с трудом узнал, настолько качество было плохое. Тут вроде бы саммит и такое качество видео, ну несолидно для такого мероприятия. И таких мелочей много.
Суд шел очень долго, под конец родителям все это надоело, они почти перестали ходить. Держалась только пара человек, потому что было интересно, чем это все закончится. Тимофееву дали пять лет условно, а потом он попал под амнистию. Слава богу, потому что у него пожилая мама одна оставалась и если бы его посадили, я не знаю, как бы она без него обходилась…
– Спустя шесть лет вам важно знать, кто именно виновен в трагедии?
– В принципе, это важно знать. Но что толку? Это мне ничего не даст, ребенка-то у меня нет, и больше не будет, а боль – она сидит внутри. Сначала вроде бы поутихла, а сейчас, наоборот, все больше и больше. Потому что каждый день о нем думаешь, и о том, что дети остались и мы остались… За что это нам?
И ладно бы он был каким-то пьяницей, наркоманом, измучил бы родителей, а такой человек, как Ваня…
На него всегда можно было опереться, все знали, что он поможет, если что-то случится, а тут это вмиг исчезло. Чувствуешь себя беспомощным, как будто без ног и без рук. Та же школа уже была бы построена, если бы Ваня был жив. Он к тому моменту уже подал заявку на земельный участок. Мы со страшим сыном Сергеем тогда все подсчитали, дали ему расклады. Он сказал: «Давайте, начинайте действовать».
– Это когда было?
– Этот разговор был в феврале-марте 2011-го, а решение о постройке школы Ваня принял уже в августе. Мы тогда сидели втроем на кухне, болтали, обсуждали детский хоккей. Мы живем в спальном районе, самом большом в городе, наркоманов видим чуть ли не каждый день, вот разговор и шел о том, чтобы детей убрать с улиц от наркотиков, алкоголя и прочей дряни, дать им возможность заниматься спортом. Сейчас же у многих детей нет здоровья, почти никто спортом не занимается, все торчат в телефонах.
– Мы когда-нибудь узнаем правду о том, что произошло 7 сентября?
– Узнаем, конечно! Вот только нас к тому времени уже точно не будет. Мы с женой в возрасте и я даже не уверен, что наш сын узнает. Может, внуки… Но от этого никому легче не будет. Расчет только на то, что Господь все видит.
«ВАНЯ С ЖЕНОЙ – ДВА РАЗНЫХ ЧЕЛОВЕКА»
– Какая самая памятная вещь осталась от Ивана?
– У нас вещей совсем мало осталось. Он довольно рано женился, точнее, они не были расписаны, но жил там. Какие от него вещи могли быть? Так, одна клюшка у нас стоит – старший сын ездил в клуб, ему ее отдали. Все остальное – в его семье, они же вместе чуть ли не 15 лет жили.
Разве что, вот курточку его ношу и некоторые вещи, которые он мне оставил. Конечно, мы собираем что-то потихоньку. Если мы все-таки построим школу, там у нас запланирован музей, где будет висеть портрет Вани, написанный местным художником. Поставим туда клюшку, шарф с его фотографией, письма, которые ему на могилу присылали.
– Что стало со свитером вашего сына, который висел в его баре?
– Этот свитер хранится у Елены Михеевой. Он нам потребуется в будущем, ведь мы, может быть, и художественный фильм снимать будем.
– Я правильно понимаю, что это единственная вещь Ивана, которая уцелела в катастрофе?
– После катастрофы из его вещей почти ничего не нашли. Старшему сыну потом передали часы Вани, мы их отдали Марине – его жене. Если бы знали, что так получится в дальнейшем, конечно, оставили бы себе…
– Ваши отношения с женой сына, которая не дает вам видеться с внуками, могут восстановиться?
– Нет. Они с Ваней два абсолютно разных человека – «плюс» и «минус».
– С родителями других погибших ребят вы общаетесь?
– Да, конечно, только с ними и общаемся. Жены-то уже давно не ходят на кладбище. Точнее ходят те, кто постарше – супруги администратора команды Саши Беляева, врача Андрея Зимина, а вот жен хоккеистов мы уже давно не видели.
– Может быть, приезжают на 7 число?
– Нет, централизованно они уже давно не собираются. На кладбище в основном матери появляются, из отцов-то я практически никого не вижу. Один я хожу, да вот к Теме Ярчуку папа иногда приезжает, кладет цветы. Его жена Анжела погибла в аварии, царствие небесное, женщина была просто прелесть – великолепный организатор, всегда нас всех собирала. А у жен все нормально – они квартир, машин накупили, за границей по два раза в год отдыхают, замуж повыходили многие…
– У вас нет ощущения, что спустя шесть лет многие начинают забывать о том, что произошло?
– Конечно, есть! Но при этом все равно очень многие болельщики мне пишут, поддерживают. Не только из Ярославля, из других городов тоже. К нам практически каждый год приезжает женщина из Челябинска, ее встречают девчонки-фанатки старого «Локомотива», водят ее по городу, она живет здесь. Мы с ней переписываемся в интернете. Конечно, у всех свои дела, но болельщики в Ярославле помнят, потому что команду все любили.
– За мемориалом в честь Ивана возле вашего дома вам кто-то помогает ухаживать?
– Мы с женой ухаживаем. Болельщики, конечно, молодцы, сделали мемориальную доску, посадили зеленый оазис, оградили заборчиком, спасибо им за это. Вот мы за всем этим следим, поливаем, полем, пересаживаем что-то.
«ЛУЧШЕ БЫ ОН «МАГНИТКУ» УЕХАЛ…»
– Какую историю о сыне чаще всего вспоминаете?
– Вы знаете, такие истории и детали в основном мамы запоминают. У нас более эмоциональное общение с Ваней было.
Ванюшка – очень правильный мальчик был, никогда проблем не доставлял. Я его поставил один раз на коньки, он начал играть и ему настолько понравилось, что потом всю жизнь был в хоккее.
В шесть лет я отдал его в секцию и все, ему больше ничего не надо было. Помню, водил его заниматься в старый дворец. Тогда это еще не «Локомотив» был, а «Торпедо», ребята играли во второй лиге. Раздевалок не было, переодевались на трибунах. Бывало, стояли с Ваней на морозе, ждали автобуса минут по 20, он переоденется на трибуне, побегает, а потом разгоряченный холодную одежду на себя натягивает, обогреешь его хоть немного и обратно домой едешь. Рано утром на тренировки вставал без проблем, ответственный мальчишка был, фанатично предан хоккею и команде.
– Это правда…
– Лучше бы он в «Магнитку» уехал, когда ему в последний раз предлагали, сейчас бы играл с Мозякиным. Ему сказали: «Ваня, от таких денег не отказываются», но сын ответил, что только в «Локомотиве» будет играть, пока не выгонят.
А так, они подходили друг другу с Мозякиным по стилю. Ваня умел отдавать, Сергей – забивать. Я помню, ему было лет десять, так он по «девяткам» десять из десяти попадал. Мозякин младше Вани на два года, когда я в школу ходил, часто видел, как ребята других возрастов тренируются. У Сергея, конечно, талант природный, что тут говорить.
– Леонид Владимирович, как вырастить такого замечательного сына?
– Я один раз Ване сказал: «Не делай по жизни подлостей. А если сделал, то ни ко мне, ни к маме не подходи. Живи по правде – так гораздо легче, чем когда ты подличаешь, потому что это все равно остается где-то внутри тебя, это нужно постоянно скрывать от кого-то. А когда ты открыт, тебя никто не зацепит, не сможет в чем-то обвинить. Тебе будут доверять, потому что все будут знать, что ты не обманешь, себе в карман не положишь, все сделаешь по-честному. Таких людей все уважают. Да, им тяжело живется, но тебе в душе будет легче».
Ваня таким и был – добрым, честным мальчишкой. Он все понимал, видел подлецов, которые его окружали. И даже они рядом с ним становились лучше. По крайней мере, вели себя по-другому, им было неудобно его обманывать. Ну и пользовались Ваней, старались дружить. Знали, как он к друзьям относится.
Источник: sovsport.ru
